Мы продолжаем говорить о вербальности в суде.
Мы начали здесь.
Однако наиболее показательным для начала является случай, о котором я вам сейчас расскажу.
Три года назад я участвовал в очень серьезном деле в Ленинском суде Нижнего Новгорода.
Суть спора заключалась в следующем: на одном из железнодорожных переездов произошла авария. Фургон застрял прямо рядом с путями. Он не смог завестись и был сбит товарным поездом.
Против водителя было возбуждено административное дело, но грамотный адвокат закрыл его, и дело было прекращено.
Желая воспользоваться своим успехом, они перешли в наступление - подали иск против самой Горьковской железной дороги.
Они хотели доказать, что причиной аварии стало не то, что машина застряла на переезде, а то, что дежурный на переезде не сразу отреагировал на аварию и не закрыл переезд как аварийный и не сразу подал сигнал о чрезвычайной ситуации машинисту поезда.
Дело было сложным, и процесс был очень долгим. Было проведено около десяти судебных заседаний.
На стороне истца выступал очень опытный и очень упорный адвокат.
На стороне ответчика было сразу две стороны: сама ГЖД и ПКП, представленная двумя женщинами-адвокатами.
Я представлял самого датчесса, скажем так, "стрелочника", который был представлен как третье лицо.
Если бы водитель выиграл судебный процесс, государственные железные дороги покрыли бы стоимость машины, которую "стрелочник" удержал бы в порядке регресса. Цена выпуска составляла несколько сотен тысяч рублей.
О самом судебном процессе можно сказать немногое. Было много отсрочек и сроков, суд определял правильного ответчика, требовал различные постановления и инструкции о том, как вести себя на службе в той или иной ситуации, и так далее.
На каждом из этих слушаний дело начиналось с самого начала.
Судья зачитает очень длинное исковое заявление. Затем последовало очень пространное заявление адвоката истца. Затем каждый из адвокатов - представителей ответчиков - зачитал свои ответы на написанное. Каждая из них состояла из 10-12 страниц мелкого шрифта.
А я с одной страницей мнения!
По сути, я лишь написал, что действия водителя, прямо нарушившего правила дорожного движения, находятся в причинно-следственной связи с ДТП.
Другими словами, если бы он не затормозил прямо на переходе, аварии вообще бы не произошло, независимо от последующих действий дежурного охранника.
В связи с этим я также очень мало говорил в суде.
В конце одного судебного заседания два сотрудника ГАИ напали на меня в коридоре со словами: "Почему я так плохо защищаю своего директора?
Им не нравилось, что они долго, долго и очень активно спорили, а я, по их мнению, почти ничего не говорил.
Честно говоря, я была потрясена!
Да, они оба много сказали, но - все не то!!!
А я, прочитав их посты, не захотел повторяться в своем и выделил только самое существенное, о чем они ни слова не сказали в своих возражениях. А то, что ослы повторяются - это не принимается во внимание.
Был еще один интересный момент. В соответствии с правилами дорожного движения запрещается эксплуатация технически неисправного транспортного средства, ответственность несет водитель. Я заявил в суде, что когда автомобиль остановился на перекрестке и после этого не смог завестись, он был технически неисправен!
Адвокат водителя выкрикивал аргументы, что я не прав, что автомобиль был полностью исправен, и приводил в качестве доказательства тот факт, что автомобиль прошел техосмотр всего за месяц до аварии.
Он не мог объяснить, почему работающая машина не может завестись.)
В любом случае, мы выиграли судебный процесс!
Конечно, они так думают только благодаря своему красноречию и многословию, а я просто зашел на sit.....
Ну, по крайней мере, я участвовал со стороны в таком серьезном деле)))).
Извините, я опять заговорился, и пора бежать на работу.
Конец истории.
Не забывайте подписываться, комментировать и задавать вопросы.
При всем уважении, ваш МГ.
Больше интересных статей здесь: Совет.
Источник статьи: Сложное дело по ДТП на железнодорожном переезде.